Обыкновенная магия

Продолжаем писать про свердловские марки товаров народного потребления. В новой серии – история про настенный светильник «Сказы Бажова», выпускавшийся заводом имени Калинина.

Подход ЗиКа к производству ТНП можно назвать уникальным для советских предприятий: изделие внедрялось в среднем сроком на три года, после чего либо модернизировалось, либо заменялось принципиально новой моделью. Подчас шли на риск, берясь за трудоемкие и дорогостоящие в производстве изделия, выходившие ограниченным тиражом, как, например, настенный светильник «Сказы Бажова». Выполненный в технологии литья под высоким давлением и украшенный голограммой с изображением ящерки, светильник был разработан художником Юрием Борноволоковым. Приводим его рассказ от первого лица.

Разработал я светильник настенный, ориентируясь на голограмму. Там подразумевается лазерная технология, и мне сказали, что в заводской лаборатории лазер стоит. Для какой-то цели брали, но законсервировали. Мол, расконсервируем, если директор приказ выпустит.

Подготовили мы опытный образец светильника, подошло время картинку вставлять. Организовали мне командировку в Ярославль, там у них целый институт, работающий с голограммами, где к тому времени были хорошие образцы. У нас в городе голограммой занимался оптико-механический завод, но у тех была голограмма неглубокая, а наш лазер был ориентирован на глубокую экспозицию.

Приехал я в Ярославль, в музей голограмм, а там голограмма работает только в пучке света, направленном под определенным углом. Под другим она начинает «уходить» и вообще исчезает, получается темное пятно.

В музее были представлены портреты людей, немного, конечно, жутковатые: ты глядишь, отходишь, а за тобой глаза следят. Глубокая – она вот такие объекты может снимать.

Мы вели разговор, могут ли они нам предоставить глубокую голограмму. У них производственной базы не было, зато была во Фрязино, в городе, что около Москвы.

Я начал разрабатывать такой объект для наших. Разработал два образца. Один – жеода [замкнутая полость в горной породе, заполненная минералом], и в ней два гнома из бронзы, с киркой и с тележкой, а фонарь их освещает. Жалко, не пошло. А второй – ящерица в двух вариациях. Одна была чисто ювелирная, а вторая – комбинированная, которую и запустили.

Сунулись мы к себе на завод, и вот тут выяснилось, что у нас запчастей каких-то не хватает. Короче, крест поставили на нашем лазере заводском. Пришлось поехать во Фрязино, чтобы там нашу ящерицу изготовили.

Ящерица сидела на аметистовой «щетке», и вот эту картинку в производство запустили. Начал завод светильник с голограммой выпускать. Завод, хоть и закрытый, но краж было ужас сколько! Люди тащили заготовки, просто не зная, как и что потом с этим делать. Хозяйка медной горы, Данила-мастер, ящерки – это же интересно.

А светильник все же выпустили. Во многих магазинах его видел – на Уралмаше, на Ленина в знаменитом магазине «Подарки». Один раз прихожу в магазинчик и вижу: висит бедненько так. Я подошел к продавцу, она говорит, мол, он с голограммой, но там одно черное пятно. Предложил я ей его включить. Нашла удлинитель, включила – и вот совсем другое дело! Я говорю: «Торговать-то надо, чтобы товар лицом был».

Где-то тысячи полторы экземпляров в городе продали, а потом завод стал загибаться. К нам пришел бартер голограмм с Фрязино, и они потребовали обмен – не деньги, нет. Пришлось им две тысячи светильников готовых отослать. Ну и все, на этом песня закончилась. У меня авторское свидетельство было, но раз изделие не пошло, то в этих «корочках» никаких не подписей, ни штампов не значилось, тем более – никаких денег за разработку. А потом года через два один из начальников отдела говорит: «Слушай, Юра, я в Ростов ездил, смотрю – наш светильник с голограммой, только не под серебро, а медью покрытый, и убрана Хозяйка с Данилой. Ящерица, правда, отставлена, а сама картинка – кремль ростовский!» Мы производство прекратили, а кто-то взял, форму переработал и запустил.